– Да на кой черт мне сдалась любовь этой обезьяны?! – не скрывая своей брезгливости, возмутилась мама. – Доченька, я приехала, чтобы достучаться до твоего разума. Пожалуйста, не меняй квартиру. Я тебя умоляю! Не отдавай наши деньги обезьянам.

– Мама, я приняла решение. Эту квартиру завещала мне бабушка, она записана на меня. Значит, я могу распоряжаться ею так, как мне захочется.

– Я все же надеялась, что ты распорядишься бабушкиной квартирой с умом. Если бы бабушка знала, что ты ее африканским обезьянам на бананы отдашь, она бы свою квартиру государству завещала. Валя, ты определенно меня пугаешь. Я не знаю, что мне сделать для того, чтобы ты опомнилась. Связать тебя по рукам и ногам? Упрятать в психиатрическую больницу?

Прислонившись к холодильнику, я с грустью посмотрела на мать и произнесла, не скрывая обиды в голосе:

– Мама, со мной ничего нельзя сделать, потому что я все равно поступлю так, как хочу. Вот уж не думала не гадала, что родная мать станет противницей моей свадьбы.

– Потому, что я и подумать никогда не могла, что ты выберешь себе такую страшную судьбу. – Мама встала и направилась к выходу. Остановившись у входной двери, она тревожно на меня посмотрела и честно призналась: – Я ведь приехала сюда за тем, чтобы у тебя документы на квартиру забрать. Думала, хоть это тебя остановит. Все обыскала, но документов не нашла. Видимо, я поздно приехала.

– Ты действительно поздно приехала. Я уже отвезла документы в офис фирмы, и на днях состоится сделка. Свою однокомнатную квартиру я собираюсь сдавать, а сама буду жить в Хургаде.

– Как знаешь. Ты уже достаточно взрослая, – со вздохом ответила мать. – Решила похоронить себя заживо – хорони. Когда твоя обезьяна промотает все твои деньги и ты будешь сидеть холодная, голодная и битая, мне не звони. Помощи не будет. Можешь каждый год рожать по маленькой обезьянке и на меня не рассчитывать. Я арабчонка никогда своим внуком не признаю. Так что будь счастлива, дочка.

– Спасибо, мама. Ты всегда можешь меня приободрить и успокоить.

Я надеялась, что мать не сможет уйти после таких страшных слов, произнесенных ею. Мне казалось, что она обязательно все поймет и простит, бросится мне на шею, но этого не произошло. Мать громко хлопнула дверью, а я медленно сползла по стене и заревела.

Весь вечер я сидела в одиночестве, глядя на темный экран телевизора, и ждала, когда позвонит мать и скажет мне о том, что погорячилась. Но не звонила ни она, ни Ленка, не звонил никто из моих друзей и знакомых. Все считали меня сумасшедшей и относились к моей любви как к временному помутнению рассудка, считая, что когда-нибудь наступит прозрение, но будет уже поздно. Я хотела позвонить маме сама, но пересилила себя, потому что знала, что в сложившейся ситуации она мне не союзник.

Когда сделка была завершена и до отлета в Хургаду оставались ровно сутки, я купила бутылку хорошего коньяка и поехала в косметический салон для того, чтобы попрощаться с девчонками. Все встретили меня очень доброжелательно, закрыли салон, быстренько накрыли стол и стали желать мне счастья в семейной жизни. Ленка села рядом со мной и поцеловала меня в щеку.

– Валя, ты на меня не злишься? – виноватым голосом спросила она.

– За что?

– За то, что я твоей матери звонила.

– Ни черта я не злюсь, она бы все равно все узнала.

– Валюша, ты пойми меня правильно. Я хотела как лучше, но раз ты уже приняла решение, то мы все обязаны с этим смириться.

– Валька, а у твоего египтянина верблюд есть? – поинтересовалась директриса, разливая коньяк по рюмкам.

– Нет у него никакого верблюда, – улыбнулась я, сунув в рот виноградину.

– А он в халате ходит или ему можно брюки носить? – улыбаясь, спросила парикмахерша Нинка.

– Ой, девчонки, ну у вас и вопросы! Вы как дикари, честное слово.

– Валя, ты просто пойми меня правильно, – принялась рассуждать Нинка. – Я в Египте никогда не была. Я его только по телевизору видела. Когда я Египет себе представляю, то я вижу пески, пирамиды, караваны верблюдов и местных мужчин в грязных длинных рубашках и чалмах. Я когда об этих мужиках думаю, то просто мучаюсь вопросом, есть ли у них под рубашками трусы или нет. Мне почему-то кажется, что они носят свои балахоны прямо на голое тело.

– Не знаю. Мой в рубашке не ходит.

– Ну другие же ходят. Интересно, так есть под рубашкой трусы или нет?

– Понятия не имею, я им рубашки не задирала.

– Ой, а эти рубашки такие сексуальные, – поддержала разговор Ленка. – Девчонки, не знаю, как вас, но меня они так возбуждают! Я своему Кольке такую вместо домашнего халатика купила. Он после ванны свою рубашечку надевает – загляденье. Я когда из Хургады прилетела, мой Колька меня к стенке прижал и стал пытать, спала я с египтянином или нет. Я тогда на него рубашечку надела, ароматические свечи зажгла, голову ему платком повязала, арабскую музыку включила и так его совратила, что ему мало не показалось. Тут я Кольке и сказала: мол, зачем мне с каким-то египтянином спать, если я русского египтянином могу нарядить и представить, что занимаюсь сексом с арабом. Честно признаюсь, я бы с настоящим египтянином переспать не смогла.

– Почему? – насмешливо спросила Нинка.

– Страшно как-то. Все-таки не наш русский Иван, а экзотический фрукт. Может, у него там что-то по мужской части не так устроено.

– Да там, кроме обрезания, ничего нового нет, – Нинка тут же покраснела и поспешила добавить: – Девочки, только вы не думайте, что я с ними спала. Мне подруга рассказывала.

– Да и у меня это только в фантазиях, – подняла свою рюмку Ленка. – Как мне экзотики захочется, я своего Кольку наряжаю и – полный вперед!

– Девочки, а давайте выпьем за Валю. Она у нас смелая, – предложила директриса и обратилась ко мне: – Валя, мы от души желаем тебе настоящего счастья. Мы тебя все очень любим и ждем. Если там что не срастется, то сразу возвращайся обратно. Мы тебя всегда приютим и без работы не оставим. Самое главное в твоей семейной жизни – всегда держать при себе паспорт и деньги. Необходимо иметь пути к отступлению, чтобы если что не по-нашему, можно было вернуться домой. Жалко, что мы на твоей свадьбе не погуляем – дорого и далеко. А чудо твое хотелось бы увидеть. Честное слово, очень хочется посмотреть, от кого наша серьезная Валя голову потеряла. Будем надеяться, что ты этого египетского супермена когда-нибудь в Москву привезешь, нам бы на твоего жениха хоть одним глазком посмотреть. Мы его на фотографии видели – красавец, ничего не скажешь. Но хотелось бы на него живьем взглянуть.

– Да куда ему в Москву? – перебила директрису Нинка. – Его же сразу на первом светофоре менты в обезьянник увезут.

– Не увезут, – покачала головой начальница. – Кто его туда заберет, если он Валькин муж будет?! Она ему регистрацию сделает. Валя, так что если там не уживетесь, – вези его сюда. Может, ему у нас понравится.

– А что он будет здесь делать? – сразу поинтересовалась Нина. – Арабы лишь у себя дома герои, а тут им трудно найти применение. Они только зажигательно танцевать умеют да в лавке всякую ерунду туристам втридорога впаривать.

– Будет у нас в салоне косметикой да краской для волос торговать. Может быть, мы твоему арабу и кассу доверим. А в обеденный перерыв будем с ним разучивать красивые восточные танцы.

– Девушки, ну вы тут нафантазировали! – укоризненно покачала я головой.

– Валька, ты только на нас не злись. Просто мы все очень сильно тебя любим и не хотим никуда отпускать. Нам будет тебя не хватать. Валюша, ты нас, пожалуйста, не забывай. – Директриса наполнила свою рюмку и заговорила вполне серьезно: – Девочки, а давайте выпьем за любовь. В конце концов, какая разница, какая это любовь – русская, турецкая или египетская. У меня вообще никакой нет. Жить без любви – это настоящая катастрофа. Ну кто виноват в том, что в России мужиков мало? Кто виноват, что они все в тюрьмах сидят, в Чечне гибнут и к сорока годам спиваются?! Я хочу выпить за Валькину смелость. За то, что она не отчаялась, не опустила руки и не осталась жить в одиночестве. Нет мужиков в России, зато они есть в Египте! Говорят, их там на всех хватит, еще и лишних целая куча останется. Так что, Валюша, если у тебя все получится, то мы следом за тобой поедем покорять египетские просторы. Только что-то мне в Хургаде совсем жить не хочется. Уж больно она нецивилизованная. Мы мужиков оттуда лучше сюда привезем. Будут клиентов танцами заманивать да массаж делать. Это же экзотика: массажист – настоящий египтянин. Ладно, Валюха, за тебя! За твое рискованное предприятие, называемое браком. Будь счастлива и помни, что мы тебя всегда ждем и любим.